Когда-то больница Святого Брендана занимала огромную территорию. Это если сравнивать с нынешней. Десятки корпусов, большой парк, который переходил в лес, окружающий все тут, собственная часовня, кладбище, коттеджи для персонала, чтобы не ездить далеко. Теперь от всего этого остались только воспоминания в архиве. Часть земли была давно продана, часовня разрушена в начале прошлого века и до сих пор не восстановлена, кладбище перенесено. Осталось лишь несколько жалких корпусов. Три из них еще действовали, четыре стояли заброшенными. Вместо того, чтобы вложить деньги и восстановить отчасти исторический памятник, дублинцы предпочли построить более современные клиники. Еще каких-то лет пятьдесят и никакой больницы здесь не будет. На проданной земле уже начали отстраивать жилые и учебные корпуса какого-то учебного центра связанного с новыми технологиями, а не с медициной.
Машина остановилась и Мадлен едва не вздрогнула, когда хлопнула дверца. Она бросила взгляд на водителя и чуть нахмурилась. Детектив опять начинал заводиться. Волшебное очарование от новой игрушки с него спадало, уступая место призракам прошлого. Распахнув бардачок, и взяла небольшой фонарик. Вложив ладонь в мужскую руку, Мадлен выбралась из салона и посмотрела на обветшавшие, заброшенные здания, выступающие черными силуэтами на фоне вечернего неба. Идея гулять по ним в темноте была не самой здравой. Женщина посмотрела на детектива. Ему так зудит, что не хватит здравомыслия остановиться? Ответ был очевиден, кажется.
- Какие? – Поинтересовалась она, чуть приподнимая подбородок. – Проломить прогнивший пол и свалиться на этаж ниже, например? Вы даже не представляете в каком плачевном состояние находятся заброшенные корпуса. Они вообще никогда не знали капитального ремонта. Эту больницу списали со счетов еще в прошлом веке, а лет десять назад продали большую часть земли под новые застройки. Думаете, хотя бы малая часть этих денег пошла в наш фонд, чтобы сохранить имеющееся? Нет. Мы никому не нужны и чиновники просто смотрят, как старейшая в Дублине лечебница мучительно умирает из-за отсутствия финансирования. Впрочем, такое отношение к подобным заведениям и их пациентам было всегда. Это как зона отчуждения, кладбище для еще живых, но уже похороненных и никому нет дела, что тут происходит на самом деле.
Не дожидаясь ответа, Вайнер высвободила свою ладонь и пошла к ограждению, которое скорее подчеркивало статус заброшенных зданий, но никак не препятствовала проникновению в них. Скользнув боком между не прилегающих друг к другу створок ворот, Мадлен включила фонарик, выхватывая пятном света из темноты кусок потрескавшегося асфальта. Луч скользнул дальше, упав на покосившуюся в стороне скамейку с прогнившими досками и одинокий, мертвый фонарь.
- Этот или тот что слева? – Поинтересовалась Вайнер, указывая фонарем в сторону ближайшего корпуса. - Два других были уже закрыты в восьмидесятых. Эти два тогда были отведены для постоянных пациентов с хроническими формами заболеваний, которые невозможно должным образом контролировать в домашних условиях. Сюда помещали всех, что рассуждает о демонах, ангелах, конце света, видит в каждом незнакомом лице потенциальную опасность для своей жизни или мнит себя историческим лицом. Проще говоря, страдает любой из форм параноидальной шизофрении в тяжелой стадии.
Мадлен повернула голову и взглянула на своего спутника. Она говорила будничным тоном, не пытаясь не задеть, не обидеть, не спровоцировать слушателя. Это и были отчасти ее будни – буйный психи. Вайнер отвела взгляд, опять посмотрев на темные провалы окон среди кирпичной кладки. Хлоя Доэрти умерла вовсе не тут, но ни ее сын, не нынешний психиатр, которого он притащил сюда знать такого не могли. Официально, женщина бросилась из окна своей палаты. Конечно, факт был притянут за уши, но разбираться тогда никто не стал. К смертям в больнице Святого Брендана всегда относились без должной серьезности. Впрочем, в других известных Мадлен лечебницах подобного типа картина была такая же. Почему? Потому что никому не было дела до таких больных. Большинство из них действительно хоронили живьем в одиночных палатах под дозами сильнодействующих успокоительных.
- Вы вообще понимаете, что такое лечебница для душевно больных? – Поинтересовалась Мадлен, идя по дорожке. – Вы понимаете, что это за диагноз шизофрения, мистер Доэрти?
Она умышленно не называла его детективом, подчеркивая, что тот здесь лишь гость и не при исполнение, а вот она лицо официальное и наделенное некоторой властью.

Она шла следом, по разбитой дорожке, глядя на этот «левый» корпус. Да, Хлоя Доэрти содержалась там, но умерла в другом месте. Взгляд сам собой скользнул по дальнему зданию, лишь краем выступая из-за «левого» и показывая ночным гостям только часть торца. Теперь его окружали разросшиеся деревья и уже не отгораживал забор. К забытой и заброшенной территории просто добавили еще два корпуса, обнеся новым ограждением.
- Да, отчасти, - кивнула Мадлен на замечание о наследственности. – Но человеческий мозг по сей день загадка и сказать с полной уверенностью сложно. Опять же, она имеет множество форм и выражается по-разному. А проявиться может в разном возрасте и причины, пробудившие болезнь, могут быть разные. Шизофрения довольно широкое понятие и бывают довольно уникальные случаи, которые вроде бы и подпадают под общую классификацию, но все же выбиваются в чем-то.
Вайнер остановилась бросая взгляд на протянутую опять ладонь. Ей всегда нравились мужчины с воспитанием и манерами, особенно когда при этом еще имели и немалые средства как на счетах, так и вложенные в предметы искусства или недвижимость. Только все говорило за то, что Доэрти к этой породе не относится. Сын полицейского и адвоката? Нет, такое в рацион Мадлен никогда не входило, но она все равно вложила свою ладонь в его и чуть сжала пальцы.
- Я не знаю, что именно было у вашей матери, как ее лечили и содержали тут, - начала она, удерживая мужчину от продолжения пути и заглядывая ему в глаза. – Но знаю, что такое шизофрения, что такое подобные заведения и сейчас говорю в общем, а не о конкретном пациенте. Мне все еще кажется, мистер Доэрти, что вы просто не понимаете общей картины. Искать причины произошедшего, чтобы понять и принять трагедию это нормально. Но нужно иметь все факты на руках, а не оперировать лишь домыслами. Удобными вам. Которые вы хотите и готовы принять. Отрицание реальности, это не здоровый симптом.
Вайнер улыбнулась и занесла ногу на следующую ступень, становясь чуть выше и почти одного роста с мужчиной. Но она опять не спешила входить в здание, опять тянула, удерживая детектива на пороге. Фонарик ее был выключен и направлен вниз. Взгляд, цепкий и внимательный, скользил по мужским чертам.
- Я хочу дать вам факты, которые помогут понять и трезво оценить ситуацию, - чуть тише заметила Мадлен, отвечая на ранее заданный вопрос. – А может быть, удержать на краю той бездны в которую свалилась ваша мать, Кристиан.
Хотя, проще было столкнуть в нее и разом избавиться от старой проблемы, которая напомнила о себе тридцать лет спустя. Старое здание как нельзя лучше подходило для такого. Что он там сам сказал? Проломить пол и упасть на этаж ниже вовсе не забавно? Определенно. А еще это порой смертельно. И зная болезненный интерес детектива к произошедшему тут с матерью, мало кто удивиться, что он затащил сюда еще и Вайнер, а потом случайно оступился, упал и свернул себе шею. Доктор была свидетелем и даже пыталась оказать первую помощь, а потом вызвала коллег, охрану, полицию, но спасти детектива не удалось.
Гоняясь за химерами он погиб ровно как отец с матерью. В этот раз даже дело заводить не будут. Несчастный случай. Один из тех, что тут уже ранее случались и даже не значились в полицейских базах. Быть может, это заставит власти снести оставшиеся четыре корпуса, чтобы исключить повторение истории в будущем. Быть может, лечебницу вообще закроют теперь, а пациентов и персонал распихают по другим больницам. Быть может, Вайнер придется покинуть Дублин снова.   
Ее ладонь выскользнула из руки детектива. Мадлен отвернулась, не дожидаясь ответа и, поднявшись по оставшимся ступеням, распахнула дверь. В лицо ударил запах сырости и плесени, окутанный непроглядной тьмой. Словно в дополнение к общей картине вечернее небо разрезала яркая вспышка молнии, где-то далеко послышался раскат грома. Вайнер усмехнулась. Сама погода подыгрывала ей.
Мелкая изморось начала быстро набирать обороты, превращаясь в проливной дождь. Женщина скользнула во тьму, словно та была много лучше творящегося под открытым небом. Свет ее фонарика скользнул по старой стойке, облупившейся стене с доской на которой когда-то висели рабочие расписания и напоминания, по остановившимся настенным часам и метнулся к широкой лестнице. Почему-то вспомнилось, как Мадлен поднималась по ней с Аланом, который жаждал поговорить с другим пациентом. Вспомнилось с чего началась вся та безумная история в которой погибли родители стоящего рядом мужчины. Опасные вещи, называемые артефактами, и любопытные люди, что пытаются докопаться до правды – две основные беды, с которыми часто сталкивается любой Дом.

Она шагнула к лестнице, высвечивая покрытые толстым слоем грязи каменные ступеньки, убегающие вверх. Шагнула в свое прошлое, на мгновение забыв какой год на дворе. Середина апреля. Тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. Накануне привезли нового пациента. Фредерик Стаффорд. Чувствуя подвох во всей этой истории с пациентом, Мадлен попыталась перехватить его, но пришлось уступить коллеге-мужчине, который играл в гольф с главврачом Ивором Брауном. Еще их жены дружили и дети учились в одной школе. Не удивительно. А Камминг была хоть и с блестящим дипломом, но женщиной и англичанкой. Куда ей состязаться с О’Мейли.
Ставя ногу на первую ступеньку, она почти живьем видела, как тут все выглядело тогда, в конце восьмидесятых. Казалось, поверни она сейчас голову и увидит не Доэрти, а Алана Бирна, которого заставила избавиться от своего церковного воротничка и надеть белый халат, чтобы не бросаться в глаза персоналу и пациентам, которого она вела к этому Стаффорду, чтобы выяснить про пропавший артефакт. С этого, именно с этого дня началась история длинной в год, где одна смерть следовала за другой, подбираясь все ближе к двум демонам. Благо. Они гнались за общим благом, пытаясь избавить мир от очередной опасной вещицы и защитить других людей и существ, а в итоге оставили ребенка сиротой. В итоге Мадлен не испытывала ни тогда, ни сейчас угрызений совести. И никогда она не тратила время на поиск оправданий. Это не изменило бы ее сути, мира или прошлого.
Каблук стукнул по ступеньки и Вайнер замерла, повернув голову. Рядом был не Алан. По губам скользнула тень виноватой улыбки.
- Стало быть, я более трезво смотрю на всю эту историю, чем вы, - ответила она, глядя детективу в глаза. – Это вы привели меня сюда, да. Но все еще не убедили.
Уголок губ вновь дрогнул, но улыбка не появилась. Взгляд оставался холодным и серьезным. Тени прошлого, обступившие Вайнер, ушли, вновь вернув ее в реальность. Прошло почти тридцать лет. Еще несколько месяцев и стукнет ровная дата. Мадлен смотрела на мужчину рядом и никак не могла припомнить его мальчишкой, что приходил сюда навещать мать. Она была уверена, что тогда даже не придала значению тому факту, что у супругов Доэрти могут быть деть, которые остались сиротами. У нее и не было даже цели заботиться о чем-то, кроме утерянного артефакта и устранения опасных свидетелей, которые слишком много лишнего болтают.
Кажется, ее слова только больше заводили детектива. Отчасти оно и понятно. Тот был прав, но не мог доказать своей правоты. Ему не верили, его не слушали. Ровно как Хлоя Доэрти. Разница лишь в том, что ее сын пока не начал орать во всеуслышание про ангелов, демонов и прочую ересь, кажущуюся в глазах нормального человека отборным бредом. Да и скажи она ему, что это все правда, сам Доэрти посмотрит на Мадлен как на психа. Крылья показать? А какова вероятность, что он ее тут же не пристрелит с испугу? Потому она лишь коснулась его локтя, заглядывая в глаза.
- Если бы я считала все это выдумкой и плодом больного воображения, Кристиан, - тихо, почти шепотом начала она, - то меня сейчас тут не было бы, а вас в лучшем случае выставили бы из лечебницу. Утром бы в отделение поступила бы жалоба с требованием разобраться в ситуации и принудить вас пройти независимое освидетельствование на вменяемость. Я буду далека от истины, если предположу, что следом вас бы лишили значка и отправили ко мне на лечение?
Мадлен улыбнулась и чуть сжала пальцы повыше локтя Доэрти, луч от ее фонарика скользнул по ступеням и площадке, упираясь в потолок. Где-то наверху от резкого порыва ветра вывалился осколок стекла из оконной рамы. Вайнер оторвала взгляд от мужчина и устремила вверх. Призраки? Нет, она в такое на ровном месте не верила. Да даже если бы и верила, то сначала пошла бы проверить, прежде чем утверждать что-то. Взгляд вновь устремился в лицо детектива.
- Будьте предельно осторожны высказывая свои пока еще бездоказательные версии кому-то, - шепнула она. – Далеко не все сначала проверяют, а потом уже ставят диагноз. Идемте. Палаты располагались на третьем этаже. И не отставайте. Тут можно заблудиться, конечно, но даже и без этого жутковато среди ночи ходить одному.
Вайнер разжала пальцы и пошла вверх по лестнице. Минуя второй этаж, она поднялась до третьего и толкнула двустворчатые двери, ведущие с лестницы на этаж. Взгляду открылся темный коридор со множеством где-то распахнутых, где-то прикрытых одинаковых дверей. Все они имели небольшое окошко наверху. Сразу от входа на этаж была небольшая ниша. Когда-то здесь располагался сестринский пост, а за ним небольшая комнатка где дежурные по этажу сестры оставляли личные вещи, хранили минимальный запах медикаментов и средства для оказания первой помощи и многое другое. Мадлен высветила закрытую дверь в помещение для персонала. Еще здесь хранились ключи. Когда-то.

Мужские пальцы сомкнулись на женской руке. Мадлен оторвала взгляд от двери в помещение для персонала, повернула голову и приподняла подбородок. Женщина чуть нахмурилась, глядя на своего спутника. Губы ее тронула снисходительная улыбка.
- Что-то я не понимаю, мистер Доэрти, - с некоторым возмущением в голосе начала она. – То вы недовольны тем, что вам не верят и отмахиваются как от сбрендившей мошки, то вдруг не нравится, что кто-то дал вам шанс? Определитесь уже.
Мадлен повела плечом, высвобождая руку. Возможно, она слишком резко и бесстрашно поддержала его битву с ветряными мельницами. Но если бы тянула дольше, если бы отнекивалась, сомневалась и юлила, то кончилось бы все однозначно – он ушел бы. Злой и разочарованный, с еще более зашкаливающей подозрительностью. Он бы тут же записал ее в стан заговорщиков. А Вайнер интересовал другой лагерь.
- И в данный момент мы ничего не нарушаем, - заметила она. – Я не могу показать вам архивные документы без ордера или веской на то причины. Но показать заброшенное здание могу. Я сотрудник лечебницы, вы детектив и мы не первый день знакомы по общим рабочим вопросам. Мы вполне можем тут находиться без особого на то разрешения свыше. Тем более, что находитесь не один, а со мной. С человеком, который сегодня заведует отделением, ранее располагавшимся именно тут. Вам не нравится, что я иду навстречу и хочу помочь разобраться с вашей проблемой? Ладно.
Вайнер подала плечами и шагнула в сторону. Она отошла обратно к двустворчатым дверям и толкнула одну из них от себя, но не вышла на лестничную площадку, замерев на пороге. Стоя в пол оборота, Мадлен посмотрела на Доэрти. Что это? Сам знает, что ничего не найдет и боится этого? Понимает, что стоит в шаге от краха своего грандиозного заговора? Зря. Ведь большинство решеток на окнах сохранились по сей день. Стоит только заглянуть в ближайшую палату и все станет понятно – невозможно выпрыгнуть в окно. Да, он найдет подтверждение того, что его мать умерла не тут. Ну, относительно не тут. Рядом.
- Или вы боитесь? – Отфутболила она подачу обратно, переворачивая тему с ног на голову. – Чего? Найти подтверждение или не найти его? Убедиться, что правы и в обратном? Фактов? Не знаете, что дальше с ними делать? Не уверены, что справитесь, хотя мне заявляете обратное?
Мадлен отпустила дверь и пошла на детектива, кроя его вопросами и не давая возможности ответить. Она смотрела ему в глаза и делала шаг за шагом, подступая все ближе, визуально сокращая расстояние. Наступая, вынуждая отступить.
- Что ищу здесь я? – продолжила она, замерев шаге от мужчины. – Ничего. В отличие от вас, я хорошо знаю историю подобных заведений, потому вполне могу допустить мысль как о несчастном случае, так и об умышленном убийстве. Тому есть множество примеров, да только мало кто о них знает. Еще сто лет назад и больше было крайне удобно прятать надоевших скандальных любовниц в подобных местах, свидетелей, что мешали ходу дела и могли дать показания против сильных мира того, опорочить чью-то репутацию в глазах капризного общества, сорвать крупную сделку или помешать планам. Даже государственным. Где, по-вашему, можно спрятать неудобного тебе человека, но так, чтобы не привлекать внимания? Не нужно ареста, не нужно доказательств, не нужно суда, присяжных, свидетелей, адвокатов. Достаточно лишь привезти сюда под покровом ночи, когда мало кто может что-то увидеть. Достаточно накачать медикаментами до бессознательного состояния и подкармливать ими по расписанию. Достаточно сделать лоботомию и пару курсов шоковой терапии. А сегодня достаточно и просто поставить диагноз, имея верного и проверенного врача, чтобы тут же слова ваши начали ставить под сомнение.
Мадлен усмехнулась и шагнула вперед, но тонкая шпилька ее угодила в зазор между разъехавшимися от сырости и перепада температур досками. Чуть качнувшись, но удержав равновесие, женщина схватилась за мужское плечо и приподняла голову.
- Вы же сами просите меня провести независимую экспертизу, - напомнила она. – Вы же понимаете, что тут можно и прятать, и прятаться. Вы ведь уже допустили мысль, что вашу мать могли убить. Или это просто несчастный случай? А причина? Ее смерть только следствие. Либо чужого умысла, либо ее собственной болезни. Так мы это выясним или пойдем уже отсюда, пока я себе ноги не переломала?

Ради него? Мадлен усмехнулась. Не опровергая, не подтверждая. Пусть тешит свое самолюбие и списывает на собственное обаяние. Ему полезно смотреть на мир доверчивыми глазами иногда и не видеть за каждым кровавую тень шлейфа с леденящими кровь грешками. Но, самое смешное, что как раз за Мадлен то такая тень маячила. На ее руках и в буквальном, и в переносном смысле было не мало крови. Даже не смотря на то, что женщина никогда не проливала ее без веской причины.
«Никуда не уйдем», заверил детектив, двинувшись по темному коридору и выхватывая из мрака лучиком света, то часть пола, то стены, то дверь. Мадлен шла следом, держась чуть позади. Он был прав, это его прогулка. Не ее. Зря она так рьяно рвется вперед, будто знает не только дорогу, но и всю эту темную историю от начала до конца. Знает, конечно, на самом деле, но по логике и здравому смыслу же не должно.
- Почему вы все время делаете совершенно не те выводы из мои слов? – Возмутилась она довольно тихо и усмехаясь в спину детективу. – Нельзя быть таким мнительным. Я говорю в общем. Озвучиваю известные мне исторические факты, который ну никак не касаются ни вас, ни вашей истории. Пока или вообще.
Детектив остановился. Остановилась и Мадлен, поднимая взгляд на мужчину. Тот толкнул дверь, потом дернул ручку, подтверждая, что она заперта. Вообще, это было даже несколько странно. Все палаты отпирались, когда переводили пациентов. А потом никому не пришло бы в голову их забирать. Из корпуса забрали все необходимое, а остальное просто бросили и забыли. Столы, стулья, кровати, стеллажи, каталки, кресла – этого было достаточно, в оставшихся зданиях. Отчасти, брошенные корпуса использовались и как склады забытого хлама. Если на этажах еще было пустынно, то подвалы наверняка были завалены прогнившей мебелью и проржавевшим оборудованием.
- Ключа? – Переспросила она и чуть нахмурилась. – Нет. Не думала, что он нам понадобится. Тут все замки уже давно сломаны. Охрана иногда гоняет бездомных и подростков, но редко. Обычно заброшенные здания психиатрических лечебник пугают.
Вайнер пожала плечами. Она могла только догадываться, что можно увидеть через небольшое окошко теперь. На самом деле, сквозь него вполне нормально просматривалась большая часть небольшой одиночной палаты. Уж зарешеченные окна точно были видны. Стоя достаточно близко, чтобы расслышать шорох из-за двери, Мадлен все же ничего не могла видеть. Доэрти обернулся и ей показалось, что тот напуган. Вайнер усмехнулась.
- О, да вы серьезно? – Протянула она так, словно он пришел к ней среди ночи с очередным рассказом о монстре под кроватью.
Мадлен шагнула к двери, оттесняя детектива в сторону и схватилась за дверную ручку. Она дернула за нее, но безуспешно, а потом замерла на мгновение. Порой, прикладываемая физическая сила бывает лишней. Порой, вполне достаточно ласковой мягкости и нежности. Вайнер чуть отступила, бросая взгляд на некогда хромовую, а сегодня покрытую ржавыми пятнами и налетом грязи ручку.
Правой рукой она сжимала дверную ручку, а левой уперлась в полотно, рядом с разбитым окошком. Свет фонарика под углом ударил в соединение стены и потолка, высветив облупившуюся штукатурку и потрескавшуюся краску. Мысом туфли, она уперлась в дверь снизу. Плавно дернув ручку чуть в верх, женщина надавила на полотно и не без труда опустила ручку вниз до упора, а потом потянула дверь на себя. Под ногами хрустнуло стекло. Вайнер скользнула взглядом по пустой одиночной палате с кроватью, привинченной к полу у правой стены.
Женщина перевела взгляд на детектива и снисходительно улыбнулась. Да, порой мозг успешнее решает куда больше проблем, чем грубая сила. Ну, еще, конечно, опыт и знания. Кажется, тут в каждом корпусе какая-нибудь ручка да заедаем время от времени.
- Вуаля, - шепнула Мадлен, направляя свет своего фонарика внутрь палаты, но все еще глядя на мужчину и травя его самодовольной улыбкой. – Так чего вы там испугались? Сквозняка?
Она не удержалась. Просто не удержалась от довольно детской выходки. Безумно хотелось подразнить этого здорового перепуганного мужика, что в два раза был шире, на голову выше да еще и при табельном оружие, наверняка заряженном.

В банковское хранилище? Мадлен усмехнулась, уступая дорогу мужчине, что вечно лез наперед по природе, привычке или убеждениям, не суть важно. Опуская свой фонарик в пол, она шагнула следом и выглянула из-за широкой спины детектива. Тут не на что было смотреть. Их интересовало только окно. Вроде бы. Точнее его. Лично Вайнер этот заброшенный корпус был не интересен. Но луч света от фонаря Доэрти заскользил по палате, на мгновение выхватывая из темноты отдельные куски. Взгляд Мадлен скользнул по мужскому профилю. Она пыталась поймать его реакцию на увиденное, считать мысли, чувства и настроение, которые могла вызвать палата его покойно матери.
Он сделал шаг вперед, Мадлен сделала шаг следом за ним, глядя вовсе не на окружающую их разруху, покрытую пылью и грязью. По ее мнению, было бы логично сразу направить свет на окно – цель их визита. Но нет же. От резкого крика Вайнер вздрогнула и инстинктивно стиснула пальцы на корпусе фонарика, направленного в пол. Детектив так шарахнулся в сторону, ее сторону, что чуть не сбил с ног. Мадлен только и успела, что поднять руку в которой сжимала фонарик и отшатнуться назад. Жест получился какой-то резкий, защитный, словно угроза исходила не от перепуганной птицы, которую случайно вспугнули незваные гости, а от мужчины.
- Да, да, - выдохнула она, опуская руку и поднимая взгляд на детектива. – Я в порядке.
Мадлен даже улыбнулась, надеясь, что тот за своим испугом не заметил этого самого ее жеста. Видимо, мысль проскользнувшая еще в кабинете никуда не ушла, спрятавшись где-то в тени. Хотя, Доэрти пока еще никак не подтверждал ее опасений. Тянул? Подводил к краю, чтобы потом столкнуть? Зачем? Тоже любил иногда поиграть с едой? Взгляд скользнул по мужскому лицу, ища хоть какие-то подтверждения или опровержения. Но по факту, она сама себе скорее подтвердила, что слишком зажилась своей спокойно жизнью и не прочь реально походить по краю пропасти.   
- Вижу, - отозвалась Вайнер, подходя к окну и освещая себе обзор фонариком. – Я все вижу.
А что она видела? Сломанные прутья оконной решетки? Конечно, его доводы казались убедительными. Тридцать лет назад тут определенно все было иначе и это «иначе» она видела собственными глазами. Теперь оно находилось в крайне плачевном состояние. Даже решетки, что когда удерживали душевно больных от побегов и попыток суицида не выдержали проверки временем. Мадлен отвела луч света от окна и направила его в пол, поднимая взгляд на детектива.
- И за четыре года практики в этом заведение, я ни разу не сталкивалась с хоть какими-то попытками преодолеть эти решетки, - заметила она и усмехнулась. – Они невозможны. И я это знаю, и остальной персонал, и большинство пациентов. Теперь вы тоже в этом уверены. Но разбиться насмерть, упав с такой высоты возможно. Это можно сделать даже с высоты собственного роста. Полагаю, сей факт вам тоже известен, детектив. Банальный удар головой.
Вайнер пожала плечами, глядя на мужчину и пытаясь понять он сейчас остановится или пойдет дальше землю рыть, чтобы наконец выкопать покойников и найти ответы на свои вопросы. Ну да, решетки. Ну да, через них не пролезть взрослому человеку. Ну да, не могла его мать выкинуться из окна собственной палаты. И да, Мадлен сейчас хотела бы оторвать руки тому умнику, что подчищал документы и не сумел вывести более убедительной причины смерти. Собственно, почему бы не указать как реально было, лишь убрав сомнительные подробности и косвенные намеки на то, что был кто-то еще на крыше? А даже если бы и был. Что с того? Пациенту удалось сбежать, взобраться на крышу и он сиганул вниз раньше, чем персонал сумел того удержать. 
- Послушайте, - мягко начала она, выключив фонарик и переложив его в другую руку, чтобы правой коснуться руки детектива, - я согласна, что ваша мать не могла выпасть из окна своей палаты, но вы уверены, что в отчете указано именно оно? Это окно? Может быть, ее в тот момент перевели в другую палату? Может быть, это вообще была не палата, а процедурный кабинет или кабинет ее лечащего врача, где они проводили приватные беседы, или какое-то другое окно?
Сомнения! Зародить сомнения в собственной правоте вариант не плохой. Не лучший, конечно. Ведь Доэрти начнет копать дальше. Но не плохой, потому что это сомнение подобно воде начнет подтачивать фундамент его уверенности в собственных выводах. Тогда нужно будет лишь время, чтобы расшатать и смыть всю его конструкцию, а на ее месте выстроить другую. Такую другую, которая позволит ему спать спокойно и больше не оглядываться назад. Которая уже раз и навсегда похоронит ту историю.
- Я не могу дать вам документы из архива потому что это незаконно, но могу их просмотреть сама, - продолжила она, глядя в глаза мужчины. – Я могу просмотреть то, что есть у вас и помочь сложить единую логичную картину. Найти ответы. Как независимый эксперт с трезвым взглядом. Но только, если буду уверена, что все это не принесет вреда. И речь не о лечебнице, а о вас. И не спорьте со мной, потому что я врач, а вы сейчас больше всего похожи на моего потенциального пациента, который зациклился на своей проблеме и стоит в шаге от нервного срыва, ведущего к…
Вайнер осеклась и сомкнула губы. Что она несет? Она убедила его мать, что та спятила и теперь пытается сделать тоже самое с ее сыном? Прям семейный доктор на два поколения психов с одним вымышленным диагнозом.
- Вы меня понимаете? – Тихо шепнула Мадлен. – И вы ведь не хотите повторить путь матери?
О, если бы он знал подлинную историю смерти своих родителей, то воспринял бы последний вопрос скорее как угрозу, а не как заботу о его пошатнувшемся психическом здоровье. 
- Вы ведь всего лишь хотите понять, что с ней произошло, - добавила она так же тихо, чтобы сгладить послевкусие от всего сказанного.