Выезжая их дома этим утром Мадлен направлялась в лечебницу. Она была крайне раздражена и на дороге вела себя довольно агрессивно, пытаясь списать неадекватность своих реакций на неумение водить окружающих. Примитивно и глупо, но ей было все равно. Вайнер была в шаге от того, чтобы задушить свою племянницу, но место того, чтобы выгнать ту и забыть о ее существование, женщина потянулась к сумочке, когда машина остановилась на светофоре.
Выбросив на пассажирское сидение кожаный очечник, Мадлен следом выбросила туда же мобильный телефон и пудреницу, лишь затем добралась до серебряного портсигара с выгравированной «М» на крышке. Впервые за несколько лет ей захотелось покурить. Поиски зажигалки заняли еще несколько секунд и к тому моменту, когда Вайнер уже готова была прикурить, услышала сигнал за спиной. Давно загорелся зеленый и люди спешили по своим делам в это пятничное утро, одна она вдруг стоя посреди дороги решила прям тут и покурить.
Трогаясь с места и прикуривая одновременно, Мадлен мысленно кляла этот день, этот год, этот город и Констанцу с ее отцом и своим собственным. Она никогда не хотела иметь собственных детей, потому что понятия не имела, что может дать этим детям. Комфортную жизнь, хорошее образование, дорогие вещи? Будучи в здравом уме, Вайнер всегда понимала, что детям нужно нечто иное. То самое иное на которое считала себя не способной и о котором старалась даже не задумываться. Ей это самое просто никто никогда не прививал.
«Хладнокровно используй себе во благо, но никогда не привязывайся и уж точно не влюбляйся», твердила ее мать. Мадлен была внимательной и послушной ученицей. Иногда она видела и понимала, что жить можно совершенно иначе. Даже делала попытки выйти из этого порочного круга, но в итоге все равно все возвращалось на свои места. Самопожертвование в любой форме и бескорыстная забота о ком-то другом никак не вязалось с вдолбленными в нее с пеленок тезисами и принцами. Да и последующая жизнь не добавляла ей человеколюбия.
Любовь, в ее понимание, любая, вела лишь к разочарованиям и пустым душевным терзаниям. Она давно оставила это все для других, забрав себе лишь то, что приносит удовольствие, безопасность и покой. Благодаря этому он прожила много дольше чем ее дед, мать, отец и даже брат. Она убедилась на собственном опыте, что формула верна и пусть не ведет к бессмертию, но точно продлевает жизнь без лишнего риска.
Машина въехала на мост Тома Кларка, но вместо того, чтобы через четверть круга повернуть на Уолл Куэй, сделала полукруг и поехала прямо по Уолл-роуд. За первой сигаретой почти тут же потянулась и вторая, а на Алфи-Бирн-роуд Вайнер прикурила и третью. Конечно, она понимала, что никакого реально успокоения эта процедура не приносит, да и в принципе больше вредит общему здоровью. Так же Мадлен и прекрасно уже понимала куда едет.
Дом, единственное место, где можно называть вещи своими именами и прятать собственную сущность. Где, может быть, ее поймут и подскажут как быть дальше. Смешно, но ей требовалась реальная помощь и не с каким-о там опасным артефактом или свидетелем, которого так вот просто, не привлекая лишнего внимания не устранить. Уже открыто признавая свою проблему перед самой собой, делая первый шаг на пути к решению, Вайнер свернула на Клонтарф-роуд. Но признать для себя и признать на глазах у кого-то – совершенно разные вещи.
Уже на Касл-авеню, Мадлен поймала себя на мысли, что ищет оправдание своему появлению в Доме. Самым простым способом было сказать все как есть, обратившись к той же Маре или к самому Алану. Но еще это был способ самолично расписаться в том, что чего-то не можешь. При чем, это «не можешь» было из разряда вполне нормальных, простых и человеческих вещей. А для Мадлен втройне смешно. Она справляется с буйными психами и без лишних колебаний отправляет на тот свет любого, кто угрожает их закрытому миру. Но не может справиться с малолетним демоном, который притащил в ее дом лохматого, грязного, блохастого и слюнявого дворнягу, а во дворе поставил рассыпающийся от времени и образа жизни байк.
Остановившись перед небольшим отелем, который не обозначался ни на одной туристической карте и был известен лишь избранным ценителям, Вайнер зажмурилась. Вспомнив поп корн, забившийся между парчовых подушек в гостиной и взгляд горничной, близкой к обмороку от подобного зрелища, Мадлен поняла, что и сама находится в шаге от натуральной женской истерики.
Громко хлопнув дверцей, она вошла в Дом, даже не прихватив собственную сумочку с пассажирского сидения.
- Алан, - выдохнула Вайнер с порога, собирая остатки своего хваленого самообладания. – Или нет. Мисс Фримен. Мне срочно нужна Мара.
Чуть дрогнув, ладонь легла на край стойки, губы изогнулись в натянутой улыбке, взгляд скользнул по лицу девушки, не отмечая ничего существенного, потому что все мысли Мадлен были заняты ее собственными проблемами.

Мадлен растеряно хлопнула ресницами, словно вдруг внезапно вынырнула из своей реальности в какую-то иную. В этой иной реальности она увидела полнейший хаос, в сердце которого находилась Хиллари Брукс. Снисходительный взгляд скользнул сначала по девушке, потом по ее коробкам. На считанные секунды на лице отобразилась растерянность и немой вопрос. Что все это значит? Они тут к Третьей Мировой готовятся? Переезжают в дом побольше и попросторнее? И Мара? Ну, или Алан. Взгляд вновь перескочил на девушку. Ее интересовали только эти двое в большей степени, а не проблемы Хиллари. Ну, еще может быть причина этого хаоса. Для порядка и общего понимания происходящего.
Она что-то там только что вот говорила про перевоплощение и корсет? Мадлен чуть нахмурилась, пытаясь припомнить сказанное, которое пропустила мимо ушей, плавая в собственных думах. А оно вообще ей было сказано? Потому что если оно так, то походило на некоторую форму хамства с порога. Ну, Вайнер это классифицировала именно так. Тень удивления скользнула по лицу. Женщина чуть склонила голову. С чего бы кому-то ей хамить вот так сразу? Быть может она просто чего-то не поняла? Юмора? Зачем гадать, когда можно все выяснить сразу.
- Извините, не поняла, - заметила Вайнер, ледяным взглядом окатывая девушку. – А при чем здесь перевоплощение и все остальное? Мне не нужна мисс Фримен в вашем исполнение, милочка. Мне она нужна в оригинале, если можно так выразиться.
Хаос, царящий вокруг не давал покоя. Мадлен любила порядок. До болезненного фанатизма. Ей было спокойно, комфортно и безопасно в этом самом порядке. Ей было понятно, однозначно и очевидно, когда все было на своих местах. Когда каждый знал свое место, отведенную ему роль и ровно вовремя выдавал нужные реплики, не заставляя задумываться и анализировать причины отклонения от нормы. Сейчас ничего этого и рядом не было.
Происходящее в собственном доме, а еще и тут, выбило Мадлен из привычной колеи. Она теряла самообладание и способность рассуждать здраво почти каждую секунду и целыми килограммами. Она не способна была воспринимать сарказм или иронию, как не способна была искать превопричины происходящего. Ей требовалась помощь. Незамедлительно. Немедленно. Срочно. И неотложно.
- И не для будничного чаепития от безделья, - продолжила Вайнер, делая упор на важность и срочность своей просьбы, а потом обвела жестом царящий вокруг хаос. – Полагаю, все это никуда не убежит и подождет. А вот я ждать не могу по вполне серьезным причинам.
Эти самые причины Мадлен озвучивать не спешила. Да и серьезными они могли показаться далеко не всем. Кто-то может даже сочувственно усмехнется, услышав про слюнявого и плешивого пса, вечно лезет на обтянутое парчой кресло или возлежит у камина, воняя как прокаженный. Может кто-то даже и одобрит выбор Констанцы и посмеется, мол что это Мадлен не нравится байк племянницы, он же такой же почти такое же ретро, как ее астин мартин. Кому-то, но не Вайрен. Хаос, воцарившийся в ее жизни с появление девчонки нарастал день ото дня, почти лишая уже сна и аппетита, доводя до крайней степени раздражительности.

С каждой минутой понимание происходящего росло, но утешения не приносило. Пытаясь спрятать свою растерянность из-за которой даже очевидные вещи ускользали от обычного цепкого внимания психиатра, Мадлен придавая взгляду ледяного высокомерия смотрела то на ассистентку, то на секретаря. Она силилась понять к чему все эти разговоры. К перевоплощению и корсету добавился еще и маркер, а следом и колледж, которого не закончила девчонка.
Упоминание колледжа заставило Вайнер чуть нахмурится. А Констанца какое вообще имела образование на сегодняшний день? Кажется, лучшее, что девочка успела получить это вбитое в нее под надзором Мадлен еще в детстве. Что из оного задержалось в ее голове? И как вообще протекает сегодня обучение демонических отпрысков?
Взгляд скользнул по молоденькой блондинке. Вайнер нахмурилась еще больше. Что та делает тут? Будто в жизни и заняться больше не чем, как только разбирать коробки с канцелярскими товарами. В ее то возрасте? Мадлен попыталась припомнить кто еще ей известен из подрастающего поколения нелюдей. Взгляд сам собой переполз на Хиллари. Ту сложно было назвать «подрастающей». Выглядела… американка?... вполне себе внушительно.
Не вовремя? Подождать? Поискать? Вайнер смотрела на Брукс так, словно та ей сейчас поставила смертельный диагноз. Опять захотелось покурить и только сейчас Мадлен вспомнила, что даже машину не закрыла, выскочив из салона как была, без сумочки, телефона, портсигара и зажигалки. Она шагнула в сторону, глядя на царящий вокруг хаос будто тот был радиоактивен и с тяжким вздохом опустилась в первое попавшееся кресло. Подождать!
Чего? Конца света? Подперев голову ладонью, Вайнер вновь скользнула пустым взглядом по коробкам. Вернуться домой? Там Констанца. Поехать как и собиралась в лечебницу? Ей и дома психов более чем, еще и на работе такая же картина. А с чего она вдруг решила, что в Доме лучше?
- Можно мне хотя бы чашку чая, - с нотками обреченности в голосе выдохнула Вайнер, поднимая взгляд на Брукс. – Нормального. Английского. Без молока, сахара или лимона. И…
Она запнулась. И что еще? Избавьте меня от этого ребенка в доме со всеми его проблемами? Мне так хорошо жилось одной? Я не представляю в этой своей жизни кого-то кроме себя любимой?  Я боюсь, не понимаю и меня все бесит уже какие сутки настолько, что сама себе готова поставить классический викторианский диагноз и прописать лечение?
Или бренди. Мадлен отвела взгляд от Хиллари, опять уставившись на коробки. Лучше бы она не чашку чая попросила, а порцию бренди. Тройную. И пособие о том, как ужиться двум демонам в одном доме общей площадью пятьсот квадратных метров? Да еще и с садом. Шесть спальнями, двумя столовыми, тремя гостиными, четырьмя ванными и одной кухней на которую Мадлен за несколько лет заходила всего пару раз, чтобы лишних раз не нервировать своего повара.

Мадлен подняла взгляд на Хиллари. Милая? Она не ослышалась? Словно не совсем веря ушам, Вайнер скользнула взглядом по сторонам. Да, видимо к ней. Только она не привыкла к подобному обращения. Мадам, доктор – вполне уместно. Но Брукс была американкой, а следовательно уместно было оставлять допущение. Некоторое. Наверно. В прочем, это меньшее о чем сейчас стоило беспокоиться.
- Выпивка? – Переспросила Вайнер, хлопнув ресницами.
Она так плохо выглядит и у нее на лице написано желание выпить чего-нибудь покрепче? Ведь вроде бы вслух Мадлен не упомянула бренди? Или упомянула? Или просто слишком громко думала. Женщина повела плечами и усмехнулась.
- Если бы я хотела выпить, милая, - она сделала отдельное ударение на обращение, возвращая его обратно, - то пошла бы в иное место.
Алые губы изогнулись в улыбке. Холодной и даже ядовитой. В общем, привычной. Что-то иное от Мадлен можно было увидеть лишь в исключительных случаях. Не предполагающих ситуации, когда за фасадом необходимо спрятать много больше чем туда влезает. Вайнер отрицательно кивнула головой.
- И где мне, по-твоему, искать патера? – Начала набирать обороты ее раздражительность. – Обойти все дублинские приходы? Или где там еще время проводят… Не важно. Пока не открылись ночные заведения? Они что тут вообще не появляются? К чему тогда это заведение вообще существует? Ведь бывают неотложные ситуации. Срочные. Когда они необходимы как воздух. Когда…
Вайнер выдохнула и сомкнула губы, чтобы не ляпнуть лишнего. Когда что? Когда у некоторых избалованных жизнью баб случается истерика от того, что у любимой на сегодняшний день и час туфли вдруг каблук сломался? Истерика! Она понимала уже умом, что скатывается к тихой истерике и принялась считать в уме на латыни. Успокоит? Нет, не факт. Но хотя бы заткнет на несколько минут. Секунд. Пару. Одну.
- У нас есть книги о том, как воспитать демона в домашних условиях? – Вдруг выдала Мадлен и тут же опять заткнулась, осознав смысл сказанного.
Глупость? Нет. Это верх глупости. Скорее даже форменного идиотизма, который вовсе не свойственен всегда холодной и сдержанной Вайнер всегда живущей исключительно умом и знающей что-то об эмоциях только из книг.
- Извини, - тут же прибавила она и поднялась на ноги. – Я, кажется, сильно не в себе и лучше пойду, от греха подальше.
Сумочка! Вайнер оглянулась по сторонам в поисках своей сумочки, нахмурилась на мгновение и остановила взгляд на Хиллари. Спросить у той куда она поставила свою сумочку будет просто вишенкой на торте безумного шляпника. Но сама Мадлен никак не могла вспомнить, где ее оставила.

В машине. Мадлен вдруг вспомнила, что оставила в машине и сумочку, и телефон, и даже ключ из замка зажигания не вынула. А двигатель хоть заглушила? Это до какой вообще степени помешательства надо дойти, чтобы стать настолько рассеянной? Нервный срыв? У нее отродясь ничего подобного никогда не случалось. Просто повода не было. Происходящее вокруг либо забавляло женщину, либо навевало скуку и тогда она принималась искать себе развлечение. И за сто с лишним лет ничто не расстраивало ее так чтобы забыть где она оставила свою сумочку, перчатки или шляпку. Видимо потому что у нее не было детей.
Вайнер опять подняла взгляд на секретаря отдела безопасности, которая зачем-то возилась со всеми этими коробками, тратя драгоценное время на поиски линейки и маркера, вместо выполнения своих прямых обязанностей. Сколько ей лет? Ненамного старше самой Констанци, скорее всего. Лет десять разницы? А то и меньше, но если вдруг больше, то совсем не значительно. Спустя сто с лишним лет жизни мелочь, укладывающаяся в пару лет, едва ли заметна. Почему-то вспомнилось собственное замечание Хиллари про ветер и юность. Видимо, оно относилось ко всем, кто моложе пятидесяти. И зачем их таких юных берут на работу в Дом? Они же больше вреда чем пользы приносят.
- А ты эксперт в воспитание? – С холодным удивлением поинтересовалась Вайнер, глядя на американку.
В этом вопросе она даже себя не считала экспертом. Это не смотря на приличный жизненный опыт. Вот вскрыть черепную коробку и порыться в чужих мозгах, совершенно не задумываясь о том выживет ли пациент после ее вмешательства или нет – легко. При чем руководствовалась она вовсе не жаждой беспричинного убийства, а скорее чисто научным интересом. Только даже Мадлен понимала, что подобный подход к воспитанию не применим. Она могла бы до глубокого обморока от полной потери сил ковыряться в голове племянницы, но не была уверена, что это пойдет девочке на пользу. Нет, она ее сломает, подчинит и превратит в послушную игрушку. А разве это воспитание?
- И что значит это твое «растить»? – Продолжила Вайнер, глядя на секретаря. – Она же не куст салата на грядке? Очень сомневаюсь, что достаточно будет ее только поливать и подкармливать время от времени. А насколько мне подсказывает опыт с сущностью вполне можно справиться и без помощи Дома. Но дело не в этом! Дело в том…
Мадлен осеклась. Зачем она все это выговаривает почти такой же девчонке, которая перепутала гостиничный холл с офисным складом, завалив его коробками с канцелярщиной? И кому вообще все это нужно? Вайнер оторвала взгляд от Брукс и посмотрела на царящий вокруг хаос. А если сюда забредет вот чисто случайный турист, который решил снять номер будучи проездом в городе? Нет, понятно, что ему ответят. Извините, свободных номеров нет. Но сам факт. Номеров может и нет, но с каких пор постояльцам отеля, пусть и маленького, и никому не известного, нужны маркеры и линейки вместо полотенец, мыла и чистых простыней… Или Дом уже отказался от идее прятаться за фасадом отеля и решил тут все переделать, назвавшись какой-нибудь мало известной компанией по предоставлению никому неведомых и не нужных услуг?
- Мы что, переезжаем? – Повторила она свой вопрос, с самого порога сбитая с толку происходящим в холле.
Вайнер опять посмотрел на секретаря. Может быть она спит и это все ей сниться? Тогда как трактовать сей бредовый сон? Грядут глобальные перемены и… Нет, уже грянули. Перемены грянули и перевернули весь ее упорядоченный мирок, превратив в сущий кошмар. Слюнявая шавка грызет ножки ее ампирного стула в столовой, меж гобеленовых подушек на диване в стиле Людовика XIV валяется попкорн, а фонтан с греческими нимфами теперь соседствует с проржавевшим байком и да, в ее доме уже можно закидывать ноги на стол. На тот самый, из темного дерева с инкрустированной ценными пародами столешницей, что у камина в желтой гостиной. И холл Дома теперь используется как склад для канцтоваров, а Хиллари Брукс вместо того, чтобы быстро сориентировать демона обычно решающие проблемы аж с середины прошлого века обращается к ней «милая». Вайнер нервно хохотнула. Она определенно спит, а сюжет своих сновидений точно подцепила от пациентов, как вирус гриппа.