| Констанца «Стай» Камминг 21 год, 13 мая 1995 года |
Внешность
Основные черты:
˟ Цвет глаз: карие;
˟ Цвет волос/длина/тип: шатенка, волосы средней длины, прямые и гладкие;
˟ Рост/вес/телосложение: рост - 161 см, вес – 52 кг, телосложение – средне-стандартное, без ярко выраженной спортивной формы, но достаточно подтянутая.
˟ Отличительные особенности: Имеет множество татуировок:
- всю верхнюю часть спины занимает фея Динь-Динь;
- правая рука забита почти полностью: Сейлор-Мун на плече, две цветочно-шипасто-ленточные абстракции на предплечье;
- надпись Carpe diem на левом запястье;
- узор из фаз луны на пояснице;
- узорная буква L на правой щиколотке (первая буква имени отца) ;
- узорная буква I на левой щиколотке (первая буква имени матери).
Татуировки любит, делает новые чисто для улучшения настроения и для того, чтобы отметить важные для себя события или людей.
Биография
˟ Место рождения, гражданство:
Родилась в Лондоне и жила значительную часть жизни в Великобритании, является гражданином этой страны. В Ирландию перебралась к тете, оставшейся ее единственным близким родственником.
˟ Род деятельности:
В деньгах никогда не нуждалась, являясь наследницей крупного отцовского состояния. Практически всю сознательную жизнь провела с отцом в поисках и исследованиях артефактов. Гражданской человеческой специальностью не обладает.
˟ Владение языками:
Английский, французский (не в совершенстве, но договориться сможет), ирландский – весьма поверхностно.
˟ Семейное положение:
В браке не состоит.
Отец – Лиам Камминг, демон, мертв.
Мать – Изабель Камминг (в девичестве Ласьель), демон, ушла из дома, оставив дочь и мужа, когда дочери было 4 года. С тех пор ее местонахождение неизвестно.
Тетя (сестра отца) - Мадлен Вайнер.
Основная информация:
Констанца – первый и единственный ребенок в своей семье. Отец, Лиам Камминг, представитель древнего демонического рода, традиционно занимающегося поиском, изучением, хранением, и, при необходимости, уничтожением артефактов, и если часть с поиском и изучением отдает бесконечными путешествиями и приключениями в духе Инди Джонса (хотя так бывает далеко не всегда), то часть уничтожения всегда была опасной и жутковатой. Далеко не все артефакты даруют какую-то благодать и радость, далеко не все артефакты хотя бы нейтрально настроены к живым. За тысячелетия в мире накопилось немало проклятых гребней, рукописей, пишущихся кровью своих авторов и вытягивающих из них жизнь, билетов на поезд, с которого после посадки уже не удается сойти, и прочих страшных вещей, которые кому-то надо было изымать из мира и брать под контроль. Вот этим-то и занимались многие поколения Каммингов, попутно, само собой, собирая и изучая «мирные» волшебные вещи. Опасности случались не так часто, но найти и уничтожить вещь, которая сама пытается тебя убить, сохранив здоровье и жизнь, удавалось далеко не всегда, и многие из предков Стай закончили свои жизни раньше положенного.
Конечно, перекладывать опасное мероприятие на девочку никто не собирался, по крайней мере, по началу. Лиам и Изабель, которую он встретил во время поездок во Францию и которую, в конце концов, перевез в пригород Лондона, в родовое гнездо Каммингов, не собирались останавливаться на достигнутом, и раз уж первенца-мальчика не вышло, то надо было обеспечить наследника в последующих беременностях. Девочку поначалу растили, как принцессу – платья, игрушки, регулярные занятия, множество внимания. Первые свои годы она, конечно, не помнила, хотя они были самыми счастливыми и мирными. Первые воспоминания из детства у нее датируются возрастом в три года – и это не только большой дом, полный всяких интересных штук, но и постоянные слезы матери, и гнев отца, кричащего на нее, что вот уже четвертый год она не может родить «нормального наследника». Отец был фанатично предан своему делу, делу своего рода. Он был готов к смерти в любую минуту – уехать и не вернуться было страшной нормой. А вот Изабель этого принять не могла, каждая отлучка мужа была для нее ужасом неопределенности, и испытывая вместе с тем постоянное давление на тему наследника, демоница медленно приходила к страшному осознанию, что эта жизнь ей ненавистна. После очередной ссоры она попыталась забрать дочь и уйти, но муж не отдал ребенка. Разбитая, надломленная Изабель исчезла, и с тех пор о ней больше никто не слышал. Лиам в разговорах с друзьями утверждал, что жена сбежала с любовником – было ли это правдой или нет уже и не узнать, вполне возможно, что чувствуя небывалое истощение в своем доме она действительно искала утешения на стороне. В любом случае, пятый свой день рождения Стай встречала уже без матери, а ее воспитанием теперь занялся отец.
Его терпения, да и навыков общения с девочками, хватило на год – на шестом году жизни Стай отправилась к тете Мадлен, сестре своего отца, живущей в Швейцарии замужем за богатым банкиром. Видимо, в это время отец собирался найти вторую жену и наконец-то выполнить свой долг по продолжению рода, но то ли первый брак сильно повысил его требования, то ли перевелись на земле демоницы, согласные на мужа «с прицепом» из дочери и занятия, которое быстро сделает ее вдовой, но план не удался. Отец мотался по миру один-одинешенек, а Стай страдала от полного равнодушия тети и отсутствия хоть кого-то, реально заинтересованного в ее жизни. Няньки и гувернантки исправно обучали девочку этикету, французскому языку, чтению, письму, счету, чтобы со всем этим багажом знаний сплавить ее потом в дорогущую элитную закрытую школу с полным пансионом. Стай это казалось тюрьмой – чем старше она становилась, тем более активной проявлялась ее натура. Ей нужно было все и везде, все было интересно, а если интерес еще и опасный (например, изучить, с какой максимальной высоты после залезания на дерево она сможет без травм спрыгнуть), тем больше ее это увлечение привлекало. Для чинной школы такое поведение совсем не подходило, и тете пачками летели письма с отчетами о ее поведении, пару раз и звонили, требуя забрать неуемное чадо на домашнее обучение. Только деньги оставляли ее на плаву. Деньги вообще на многое способны…
К десятому дню рождения, спустя 5 лет после расставания, отец наконец осознал, что с наследником ему что-то не везет. А значит, нужно было подготовить наследницу – и тогда он решил забрать ее из школы, дабы посвятить в премудрости профессии. Стай поехала колесить по миру вместе с Лиамом, и впервые за долгие годы поняв, что кому-то нужна и кто-то в ней заинтересован, прониклась и к отцовскому делу, и к самому отцу – решительному, частенько несдержанному, но такому смелому и преданному своей миссии – искренней всеобъемлющей любовью. Девочка оказалась на все сто «папиной дочкой», перенимая все его знания и навыки и старательно копируя его манеру поведения и жизни. Конечно, ее несистемное образование продолжалось, и в перерывах между разъездами она приводила в шок своим пацанским воспитанием чинных леди-преподавателей.
Шли годы. В целом, Стай все устраивало – она чувствовала себя на своем месте, знала, что этим ей предстоит заниматься всю жизнь, и что если с отцом что-то случится, то и миссия, и дом, и все хранящиеся в нем вещи станут ее. Этого момента она боялась, как огня, просто не представляя себе, как она может жить без родительского контроля, присутствия. Тетушка никогда не была с ней на одной волне, значит, во всем мире она должна была остаться в полном одиночестве.
Когда-то это должно было случиться, но это случилось очень рано. Отец, совсем молодой по демоническим меркам, погиб, не совладав с ядовитым кинжалом, маскировавшимся под обычный нож и перетравившим страшным ядом чертову тучу людей в Японии. Крохотной царапины хватило, и вот уже Стай одна в пустом доме – вещи уложены для переезда в Ирландию, к тете, артефакты переданы в Дом. Мир ее рухнул, но вместе с этим крахом пришло понимание, что долгие века борьбы с артефактами не возымели эффекта, люди все также умирали, и Камминги умирали, пытаясь их защищать. Зло, классическое смертельное зло, побеждало, и ей тоже предстояло рано или поздно быть им побежденной. В мозг вкрадывалась крамольная мысль: «Ты можешь ничего этого не делать, просто закрыть глаза и отвернуться от всего этого. Пусть идет, как идет…»
Сама эта мысль была осквернением памяти отца – отца, покинувшего ее так рано, почти ребенком, но все же казалась такой заманчивой. Разбитая своими терзаниями и не уверенная в своей будущей жизни ни на минуту, Стай вновь оказалась на пороге дома тети Мадлен.
Характер
Стай по роду своей натуры активна, ищет приключений на голову и другие важные части тела. Окружающий мир все детство казался ей сценой для сказки, в которой она - ключевой персонаж, если не принцесса, то как минимум самый лихой и симпатичный разбойник. По этой сказке она должна была перемещаться с отцом, разыскивать всяческие интересные вещи, а все остальное было просто фоном, ничего значительного.
Зато значительность семейного дела в ней воспитана очень внушительной. Это не просто интересное развлечение, это миссия, что-то, что необходимо делать в любом случае, что-то такое, от чего нельзя отвернуться, от чего постыдно бежать. Это судьба - та судьба, которой нужно гордиться и которой нужно заниматься. Поэтому когда после смерти отца на Стай нахлынули сомнения в целесообразности этой миссии, ее накрыло жгучим стыдом, страхом, что она прячется от своей участи и что за это ее рано или поздно настигнет наказание. Будучи смелой перед лицом реальной опасности, умеющей быстро соображать в критических ситуациях, она оказалась совершенно беспомощной перед своими внутренними демонами-страхами, перед отсутствием собственной цели в жизни, которую полностью заменила семейная традиция. Эмоционально она нуждается в твердой цели, точке на горизонте, к которой нужно стремиться, и ее отсутствие распыляет присущую девушке активность во все стороны, приводя к тому, что ничего начатого она не заканчивает, чем еще больше провоцирует внутренних демонов.
При отсутствии четких целей и понятных задач, которые для их достижения надо решать, в Стай прорастает неуверенность - и в собственных силах, и в смысле своего существования. В такие моменты становится молчалива, отстраненна, слабеет даже физически. Зато при наличии какого-то дела, особенно если у нее объективно получается его выполнять, преображается и становится существенно ближе к своей изначально подвижной натуре.
Дополнительно
˟ Планы на игру: хочется создать персонажу перспективные цели и постепенно их развить во что-то интересное, пристроить юного артефактолога по его специальности и сделать ее в этом качестве полезной, побороть внутренних тараканов, и играть-играть-играть)
˟ Связь с игроком: почта в профиле
Пример игрового поста:
Если ты живешь в центре города в квартире, стены которой усилены по твоему требованию едва ли не стальными листами, если окна, из которых город наблюдается с высоты 16 этажа, снабжены пуленепробиваемым стеклом, а дверь в квартиру насчитывает четыре замка, то можно однозначно сказать — у тебя есть проблемы, от которых тебе очень хочется спрятаться. Это неоспоримый факт, для выяснения которого не нужно ходить к психотерапевтам, берущим за прием 800 баксов. Такой же неоспоримый, как то, что люди, живущие в таких квартирах, ненавидят получать неопознанную подозрительную почту.
Шел третий день нового года, утро Селины началось далеко за полдень — шумные новогодние вечеринки, длившиеся ночи напролет, давали о себе знать. Она с удовольствием поспала бы и еще пару часов, но звонок консьержа с первого этажа был удивительно настойчивым.
- Мисс Берд, вам принесли конверт, сказали, что срочно. Вы спуститесь за ним, или мне послать портье?
Она зевнула, взглянула на себя в зеркало, висящее напротив кровати (безумная прихоть прошлого владельца квартиры!), и обнаружила в нем нечто совершенно растрепанное и потерянное. Спускаться в таком виде она явно не хотела.
- Я была бы благодарна, если бы вы нашли возможность доставить конверт ко мне под дверь, — ответила она, с трудом вспоминая нужные вежливые слова. В ее детстве люди общались совсем иначе, и она скорее сказала бы что-нибудь в духе «тащи сюда, что я буду туда-сюда носиться, я не бандероль на двух ногах». Но мисс Мэрил Берд, чей паспорт она так удачно увела в прошлый четверг, и чью фотографию так удачно заменила, не могла так выражаться. Она была приличной леди. И богатой. Гораздо богаче, чем сама Селина — ей хватило бы денег, чтобы купить эту квартиру, а не просто снять. Китти не стала лишать ее и финансов, решив, что с милой девушки хватит и потери документов.
Привычный маршрут — ванна, шкаф, кухня, чашка кофе. В дверь позвонили, Селина подошла, выглянула в дверной глазок. Мальчишка в забавной, как у обезьянок, красной феске, положил что-то на пол и поспешно удалился к лифтам. По всей видимости, у него были более интересные дела, чем передавать почту из рук в руки. Селину это вполне устраивало, она открыла дверь, быстрым и ловким движением подхватила лежащий на коврике конверт, и вернулась вместе с ним на кухню, собираясь закончить свой дневной-утренний кофе под изучение этого срочного послания.
Конверт Селине не понравился. Шаблонная бумага, ничего примечательного и интересного, сама по себе ничего не значила — такие конверты тысячами продаются на любой почте. Гораздо хуже было то, что на конверте не было совершенно никаких опознавательных знаков — ни штампа, ни адреса, ни даже имени. На конверте вообще ничего не было. Кошка поддела его уголок кухонным ножом и осторожно вскрыла зеленую почтовую бумагу — на стол выпал белый плотный прямоугольник. Китти осторожно, двумя пальцами, подняла его, будто опасаясь, что бумага может быть отравлена, и в следующую секунду выронила визитку на стол.
Это была карточка, которую раздавали прихожанам в монастыре Святой Терезы. На ней значились данные для благотворительных переводов, Селина знала их практически наизусть. Что бы ни думал отец-настоятель, львиную долю пожертвований переводила именно она, пользуясь при этом то подставными именами, то целыми подставными компаниями. В монастыре, совсем недавно потерявшем церковь при пожаре, в детском приюте работала ее сестра, и любое упоминание его в таком контакте с преступным миром, бывшем теперь таким близким старшей из сестер Кайл, не могло не пугать.
Кошка перевернула карточку. На обратно стороне от руки, наскоро, дешевой мажущей ручкой было нацарапано всего несколько слов — адрес какого-то клуба, время, сегодняшняя дата, и короткая приписка: «Быть при полном параде». Что именно имел в виду автор под «полным парадом» Китти не знала, но для нее самой ответ был очевиден. Если тебе назначают свидания таким способом, если эти люди нашли твое место жительства, и даже разузнали твое подставное имя, то готовиться стоит к самому худшему.
Кошка взглянула на часы. Времени оставалось не так много, и «полный парад» стоило наводить уже сейчас. Кто бы ни были неизвестные отправители, они знали, на что нужно надавить, чтобы заставить ее шевелиться. Но это совсем не значит что Селина не знает, куда нужно ударить, чтобы и ее, и ее сестру оставили в покое.
Она натянула на себя неприметную толстовку и джинсы, надвинула на глаза капюшон. Конечно, туда она пойдет иначе — сногсшибательные каблуки, четко очерчивающий линии тела костюм, и бесполезная, судя по всему, маска, ждали ее в одном из многочисленных тайников. До них стоило добраться как можно быстрее, чтобы было время и навести «полный парад», и проверить, что все оружие в порядке, коготки наточены, а плеть легко отстегивается с пояса.
Автобус лениво тащился по Готэму, прокладывая себе колею в жидком грязном месиве остатков новогоднего снега. Рождественские ели все еще украшали улицы, и в темном полумраке позднего вечера алые шары переливались мутными каплями крови. Кошка ехала навстречу неизвестности, ехала в районы, куда совсем не хотела бы возвращаться, предпочитая эстетичный, благополучный и предсказуемый центр. Ее мучил один единственный вопрос — почему ей, и так отдавшей нормальную жизнь за благополучие сестры, приходится продолжать переживать за ее спокойствие? Почему именно этот монастырь попался на пути мафии? Если им нужна она, Селина, то совсем не обязательно вмешивать в это сестренку. Это ограничивает свободу — и действий, и ее личную, а у нее и так достаточно страхов.
Нужная остановка. Селина спускается в подвал, отбрасывает носком ботинка кучу мусора, выдвигает на себя потрепанный пластиковый короб с самым комфортным для нее содержимым.
Она делала это уже сотню раз. Костюм как вторая кожа облегает тело, сапоги садятся на ногу, как влитые — смертоносный металлический каблук сияет в полумраке тусклого освещения. Селина поправила маску, встала перед надтреснутым зеркалом, четким жестом подводя губы кровавой помадой. Вы хотели при полном параде — получите, кто бы вы не были. Только сестру не троньте. Она здесь не при чем...
Вынув из кармана толстовки карточку Китти вновь пробежалась глазами по буквам адреса. Это было не так уж далеко, она успевала даже не вовремя — немного заранее. Небольшое преимущество, приятная мелочь, которой она поторопилась воспользоваться. Вечер только начинался, и сегодня ей предстояло найти ответ на многие свои вопросы.
Если в этом здании и был какой-то клуб, то он был очень старательно спрятан и замаскирован. Серые окна были слепо заколочены, штукатурка отделки давно уже отвалилась, являя миру ржавые рыжие кирпичи. Ряд серых, пыльных дверей смотрел на нее уныло и обнадеживающе одновременно.
Она спрыгнула с карниза подъезда соседнего дома, испытывая смутную надежду на то, что конверт был чьим-то глупым розыгрышем. Конечно, это не так — таких совпадений не бывает. Но раз ее таинственный приглашающий не позаботился о каких-то более конкретных указаниях и опознавательных знаках...
Китти прошла вдоль дверей, оглядывая каждую. На последней что-то было нарисовано в пыли — пальцем, грубо, схематично. Присмотревшись, она различила в рисунке двух собак, одна из которых вцепилась в горло другой. Кошка вздохнула — вот они, опознавательные знаки, говорят даже о большем, чем она хотела бы знать. Кошкам не место в собачьем клубе, тем более в том, где собаки выгрызают друг другу горло. Только вот пути назад уже не было. Она толкнула дверь, и в приоткрывшийся проем не увидела ничего, кроме абсолютной тьмы. Опустив на глаза прибор ночного видения, она шагнула внутрь.
Пустота и тишина мгновенно сменились ярким светом — похоже, что в лицо ей направили яркий фонарь. Кошка растерялась только на секунду, но и ее хватило для того, чтобы попасться глупо, как котенок. Она почувствовала болезненный, резкий укол в шею, и на самой границе уплывающего сознания услышала только резкий, скрипучий голос
- Я был о вас лучшего мнения, мисс Кайл. Надеюсь, что вы исправитесь, и моя ставка не была напрасной. Впрочем, исправиться вам помогут.
