Каждая вылазка как эпизод еще не придуманной сказки и опять что-то щекочет за грудиной, наверное страх. Должен ли бояться Волк Красной Шапочки, особенно, если она мотается по разным бабушкам, а домик оставила без присмотра, а там пирожки. Ты не видишь лакомство, но можешь себе его представить и даже почти осязать.
Ирвин втянул ноздрями прохладный ночной воздух, пальцы онемели от тяжести набитой до отказа черной спортивной сумки. Бездонное чрево вмещало в себя лом, веревку, клещи, еще пару приспособлений, больше похожих на бензопилу в мини варианте. В нагрудном кармане лежала черная коробка опутанная проводами с пульсирующей красной лампочкой, в темноте походящей на заблудившегося светляка. Ноги утопали в вязких сугробах утяжеляющих ботинки и никак не способствующих быстрому продвижению. И все-таки Андервуд шагал, медленно и неотвратимо, как человек, видящий цель и не признающий никаких препятствий.
Списки богатых семей Ирландии не так трудно добыть, особенно, когда посиживаешь в одной компании с хакером. Ирвин знал всю эту кухню изнутри и внутренне иронично усмехался: днем ты можешь быть кем угодно, изображать из себя добропорядочного гражданина, а ночью нарушать закон и никто не заподозрит. Современные технологии предают вас, указывают местоположение, точные данные, номера, пароли, явки. Даже, казалось бы, простой лайк в социальных сетях способен подать нужную аферисту информацию. Тебе нравятся дорогие духи? Спортивные машины? Значит у тебя есть деньги, малыш, значит мы уже идем к вам.
Саднящее горло добивало, но Андервуд обещал заказчику сделать все точно в сроки, значит отсиживаться дома противопоказано. Сначала сорвать куш, а уж потом сидеть в четырех стенах за чашкой горячего лимонного чая напротив телеэкрана, транслирующего веселые цветные картинки. Ужасная сырая погода и это неприятное серое небо не добавляют настроения.
Первым делом следует определить как протянули сигнализацию. Ирвин навел синеватый луч фонаря на пространство по ту сторону стекла, поводил им, прикинул приблизительное расположение спален, кухни, гостиной. Судя по мебели, комната была именно кухней, значит где-то неподалеку гостиная. Спальня и кабинет скорее всего на втором этаже, ценное хранится именно там с вероятностью в девяносто процентов. Теперь важно попасть внутрь, проделать все тихо, не задеть провода, не спровоцировать автоматический вызов полиции. Андервуд прислонился щекой к холодному стеклу, протиснул узкий конец лома меж оконных рам, напрягся. Красная лампа на квадратном датчике вела себя спокойно, поэтому взломщик нажал со всей силы и наконец ощутил, что окно поддается. Когда препятствие было преодолено, Ирвин схватил сумку, шагнул на подоконник и спрыгнул вниз. Интерьеры оказались приятными и дорогими, не великолепными доходя до роскоши. Хозяин явно в некоторой мере обладал скромностью и вкусом, что в совокупности являет собой неплохое сочетание. Кругом лакированное дерево, ковры, резная мебель. Ирвин остановился напротив темного безжизненного камина. Неплохо бы сейчас его затопить, но время лучше не тянуть. На стенах картины, должно быть дорогие, однако же в сейфах лежит нечто более важное и менее грузное. Андервуд еще раз огляделся, пытаясь подавить растущую в душе зависть и восхищение. Вот бы мне этот дом, вот бы мне такой камин, напротив которого можно греть свои косточки долгими зимними вечерами. А по центру комнаты шкура медведя, искусственная, потому что роскошь роскошью, а мишку жалко.
Полутьма второго этажа рассеявшись открыла незваному гостю ряд комнат и, выбрав одну, Ирвин вошел. Сейчас он стоял в спальне с огромной кроватью, цветастой лампой Тиффани, множеством небольших фото в золотистых рамках, креслами, засыпанными угловатыми подушками и журнальным столиком на низких резных ножках. Конечно лучше бы это был кабинет, потому как не возникло бы желание с разбегу прыгнуть и попружинить на мягком матраце. В приюте, где рос Андервуд, кровати были неудобные, жесткие и скрипящие. Он сел сначала на край, провел рукой по шелковому белью, проникся ощущением и медленно лег. Уносясь мыслями в тревожное прошлое, уступающее место мечтам о радужном будущем, Ирвин не уловил тихого шороха на первом этаже, а может и заметил, но списал это на сквозняк. Наверное забыл прикрыть окно плотнее. Гула мотора и звона ключей не слышно, хозяева вернутся нескоро. Не сегодня уж точно.

Включенный фонарь, покоящийся на груди отдыхающего, создал зловещее свечение, от чего Ирвин стал похож на рассказчика страшных сказок. Он делал так в приюте и не раз, тем самым вводя в трепет сидевших рядом в кладовой мальчишек и девчонок, всех тех, с кем проводил бок о бок свои сиротские ночи и дни. Ему всегда хотелось восхищенных взглядов в свой адрес и, не выделяясь иными талантами, Андервуд примерял на себя разные роли, добавлял голосу то грубые, то писклявые интонации. Под замирание чужих сердец подросток изображал маньяка, потом жертву, потом переводил взгляд на слушающих, пытаясь понять, какие эмоции вызывает его мини-сцена. Воспитатели уже спят, поэтому смех или вопли ужаса приходится предусмотрительно зажимать ладонью, от чего азарт растет еще больше. Самые ценные и дорогие сердцу воспоминания выглядят именно так: вы сидите в кладовой, среди старого барахла кто на ведрах, кто на куче сваленных щеток и швабр, а под потолком деловито и неслышно плетут свои узоры  пауки. Момент никогда не вернется, ты будешь с теплотой вспоминать о том, как это было, но время все забирает.
Пару раз щелкнув выключателем, Ирвин перевел луч фонаря на стены, увешанные фотографиями родственников и друзей. В голове пронеслась мысль «А ведь это могли быть мои близкие. Ну почему...». Мир так устроен: кому-то везет больше. Родиться в большом богатом доме, имея целую толпу родственников, должно быть очень приятно. Ты никогда не чувствуешь одиночества от осознания того, что в самые трудные минуты не приткнуться носом в родную жилетку. Конечно, функции утешителей выполняли лучшие друзья, но все равно, не то... не так. Осознание своей принадлежности к клану является незримой стеной, защищающей от внешних негативных и тлетворных факторов. В полумраке молчаливой спальни на настенных фото среди улыбающихся и счастливых лиц сфинксу виделся юный Ирвин Андервуд. 
Наконец призраки прошлого отступили, следовало подумать о приземленном, а именно, где же эти богатеи прячут свои занимательные штучки. Покинув спальню и не без удовольствия подмечая для себя, что половицы в относительно старом доме не скрипят, вор прокрался вглубь по коридору. Тьма там была еще более густая, но холодный луч фонарика ее успешно рассеивал. Золотистая ручка в виде львиной головы привлекла внимание, быстрым движением облаченной в перчатку руки Ирвин отварил дверь кабинета. Внутри все как обычно, вполне традиционное расположение стола под окном, слева стеллаж, справа полки, а вон под той статуэткой скорее всего и располагается сейф. Потирая ладони в предвкушении, Андервуд взял фонарь в зубы, пальцы же тем временем как паучьи лапки забегали по поверхности железного ящика. Из многоуровневых карманов черной куртки на свет поочередно появились разного вида и конфигурации предметы. В который раз проверив наличие проводов сигнализации, Ирвин поднес к глазам свою королеву — металлическую закорюку, состоящую из двух замысловато загнутых концов. Теперь оставалось воспользоваться природным даром Потомка, вслушаться в еле различимые звуковые вибрации внутри железного ящика, именно это поможет понять, правильно ли двигаются многослойные диски замка при прокрутке круглой ручки. Щелчок, еще один, тихий скрежет. Еще немного и ночному гостю удастся добраться до скрывающихся за толстыми стенками сокровищами или деньгами, или артефактами, и все бы ничего, если бы скользкий фонарь так не вовремя не выпал изо рта. Раздался приглушенный стук, объект подпрыгнул пару раз и укатился под раздосадованное шипение его обладателя. Ощупывая пол в поисках потери, Андервуд щедро ругался, ведь теперь придется все начать сначала. Со второй попытки дверца все-таки поддалась, тусклый свет озарил ровные пачки денег, бархатные коробки и коллекционные монеты. Радуясь навару, сфинкс сгреб все, что видел в заблаговременно приготовленный мешок, радостно перекинул его через плечо, после чего еще раз огляделся и, не найдя в этих четырех стенах дополнительных бонусов, направился к коридору, а дальше вниз по лестнице.
Ступенька за ступенькой ночной гость продвигался вниз. Иной раз на глаза попадались плетеные кресла и растения в больших глиняных горшках. Минуя все препятствия, Андервуд обогнул верхний периметр гостиной, огражденный достаточно скромными по меркам особняков деревянными перилами. Луч фонаря весело и непринужденно скользил по вазам, полкам и столам. Последние три ступеньки вор преодолел с грацией кошки - попросту перепрыгнув. В какой-то момент его пронзило ощущение присутствия, фонарь в руке замер, глаза силились разобрать, что за странный силуэт появился в углу, среди скопления мебели. В голове пронеслись все известные молитвы, оставалось надеяться, что это лишь игра больного воображения.